Тайфуны с ласковыми именами - Страница 62

— Так что имелся в виду только первый взнос, Лоран. Но такая досада: он оказался и последним. Я бы простил этому типу ликвидацию Горанофа, это их дело. Я даже простил бы ему то, что он прострелил мне руку. Но улизнуть у меня из-под носа и переселиться на тот свет, когда я едва-едва приноровился доить его, — нет, дорогой, такого я ему никогда не прощу!

— Тут виноват не только он, — пробую я оправдать покойника.

— Естественно. Но дело не меняется. Все было продумано до последней детали, в том числе и наблюдение, осуществлявшееся Флорой, чтобы этот ловкач не выкинул какой-нибудь номер или не исчез в неизвестном направлении. А он все-таки исчез. Нет, этого я никогда не прощу ему!

Бруннер поднимает фужер и, словно для успокоения, делает длинный глоток. Потом вытирает салфеткой свою огромную хищную пасть и изрекает:

— Однако брильянты все еще здесь. Но где именно? И ответа на этот вопрос я жду от вас, Лоран. И хотя я не люблю повторяться, я все же хочу еще раз вас предупредить: если вам вздумается повернуть дело так, чтобы я остался в дураках, вы неизбежно натолкнетесь на один из этих смертоносных кулаков.

— А брильянты я вам не обещал, — пробую я внести ясность в наши отношения.

— Я и не говорил, что жду брильянты именно от вас. Мне нужны сведения. Те, какими вы располагаете в данный момент. И те, до которых доберетесь потом, — теперь я не сомневаюсь, ваш хитрый нос неизбежно все вынюхает. Главное — не забывайте, что вы заключили соглашение и что Бруннер в вопросах соглашений беспощадно строг.

— Не беспокойтесь: я вам уже сказал, мне ваши камни ни к чему.

— А теперь о тайнике, — говорит Бруннер.

— Это сейф в холле Горанофа. И находится он в стене над комодом, за большой картиной.

— Помилуйте, ну какой же это тайник, раз каждый дурак без труда может его нащупать!

— Мало нащупать, надо еще и отпереть.

— Очевидно, кто-нибудь и с этим уже справился.

— Не допускаю. Замок у сейфа очень солидный и чертовски сложный. И заметьте, Бруннер: люди, которые могли бы иметь доступ к тайнику — Пенеф и Виолета, — не располагали ключом и не рискнули обратиться к какому-либо технику, да и времени у них для этого не было. А человек, владеющий ключом, пока еще не добрался до тайника.

— Кто он, этот человек?

— Зовут его Кениг. Он объявился на торгах и предложил за виллу фантастическую сумму. Вам это что-нибудь говорит?

— Об этом я слышал, — кивает Бруннер. — А каким образом ключ оказался у Кенига?

— Тем же, каким мог оказаться и у вас, если бы вы самолично убили Горанофа, а затем обшарили его карманы.

— Вы хотите сказать, что Ганефа убрал Кениг?

— На ваше счастье, не лично он, а его люди. Мне кажется, если бы он сам совершил убийство, у него хватило бы ума отыскать замок к найденному ключу. А у тех болванов не хватило сообразительности для столь простого дела, да и указаний таких не было. Они исполнили, что им было велено, и смылись.

— А убийство Пенефа?

— Все то же задание: только убрать. И если, кроме всего прочего, предполагалось сделать обыск — на сей раз не хватило времени: по данным полиции, Пенеф был ликвидирован всего за несколько минут до возвращения Виолеты. Не исключено даже, что, едва всадив нож в спину, убийца уже слышал у входа голоса Виолеты и вашей Флоры. И поспешил ретироваться через заднюю дверь.

— И вы допускаете, что, пока мы тут разглагольствуем, брильянты лежат себе в тайнике, на вилле Горанофа? — восклицает заметно возбужденный Бруннер.

— Ничего я не допускаю. Я просто говорю то, что мне известно и о чем можно догадываться. — И чтобы он раньше времени не вешал нос, я добавляю: — Там они или где-то в другом месте, но брильянты еще не найдены. Иначе все вокруг сразу бы успокоилось.

— И вашей Розмари, наверно, давно бы след простыл, — добавляет немец, глядя на меня прищуренными глазами. — Она ведь тоже не ради чистого воздуха поселилась в таком месте, правда же?

— Очевидно… — отвечаю я небрежно.

— Послушайте, Лоран! — говорит Бруннер, оскаливаясь. — Помните о нашем соглашении: ничего, кроме сведений, мне от вас не нужно? Как видите, я достаточно скромен. Однако это не означает, что вам позволено замалчивать те или иные вещи по своему усмотрению…

— Оставьте ее в покое, — бросаю я все так же небрежно. — Розмари — пешка, не представляющая никакой опасности. Секретарша Тео Грабера, ювелира, которому Гораноф продал один-единственный брильянт — вероятно, чтобы выплатить вам скромное возмещение. Грабер подослал ее сюда, чтоб она следила за тем, как обстоит дело с брильянтами, которые он, очевидно, горит желанием приобрести как можно дешевле.

— Вот это уже более конкретный разговор, — бормочет Бруннер. — Впрочем, все эти подробности для меня не новость. Я спросил только для того, чтобы вас проверить.

Я смотрю на него с укором. Потом меня вдруг осеняет:

— А вам не приходила в голову мысль, что камень, проданный Граберу, был не первый, а последний из той коллекции? И что на протяжении тридцати лет у него были все возможности распродать их по одному?

Бруннер смотрит на меня настороженно. Потом вдруг начинает хохотать хриплым смехом.

— Какой вздор, Лоран! Вы, я вижу, понятия не имеете о стоимости этих брильянтов. Трезвенник Ганеф и за сто лет не смог бы растранжирить такое богатство. Вздор!

— Я бы охотно подвез вас до центра, — тихо говорит Бруннер, когда мы возвращаемся с другого берега. — Но Берн — город маленький, и лучше нам не появляться вместе на виду у всех.

— Совершенно верно, — киваю я. — Мне лучше подняться на лифте.